- Первый альбом -

 

 

Первый, одноимённый альбом группы "Мультfильмы", как мне представляется, строится на двух основных образах; образах, которые определяют содержание всех текстов, представленных на альбоме. Образах, которые представляют собой своего рода магниты, полюса, к одному или другому из которых тяготеют в различной степени стихи.

 Противоположными по сути, антагонистическими образами, каждму из которых соответствует своя система метафор, свой набор персонажей, своё место действия, являются, похоже,

 Ветер (ветер на море или в небе), ветер как символ одиночества, свободы от людей, ветер как сила, позволяющая и обязывающая подчиняться себе и не решать никаких вопросов - с одной стороны, и напротив -

 Убежище, укромное место (и "укромное" время - ночь либо утро) для двоих - с другой.

 Радикальными, экстремальными примерами могут являться: в первом случае - "Ленинградское небо" и "Лётчицкая", во втором - "Тело" и "До завтра".

 В текстах, условно относимых к первой группе (разделение весьма условное, так как группы существуют не изолированно, а в тесной связи и единой композиции друг с другом), основными, постоянно повторяющимися деталями являются море/небо, объединённые ветром, полёт, полёт без указания конкретной цели, полёт не "куда-то", а "откуда-то" (в гости к Солнцу - что, в принципе, то же самое) , полёт, пока ещё контролируемый, "уже некуда выше,/ да к тому же пора возвращаться домой", контролируемый, но столь притягательный, что его выход из-под контроля в "Море" ожидаем. Ощущение от него можно сравнить с бегом вниз с горы - дело захватывающее, самоусиливающееся и гибельное до жути. Ветер, бьющий в лицо, поднимающий над поверхностью Земли, уносящий от "перекрёстков грязных улиц", от "тоски городских окраин", уносящий капитанов "в голубые океаны", да так, что они забывают прежних подружек, возвращаясь (если возвращаясь) уже другими людьми, "слишком (!) старыми и усталыми". Важно отметить следующее: практически всегда ветер несёт героя одного, может, с капитанами, но без Неё, без любимой девушки. Исключением является "Рыжее солнце", но об исключениях речь ниже. В остальных случаях Она остаётся на берегу, на Земле или вообще не упоминается. В лучшем случае, её находят чуденым образом, в худших - забывают.

 В текстах второй группы мы видим прямо противоположную картину - замкнутое пространство и время, пустая квартира, ночь-утро, лес, тишина и покой, нарушаемые лишь шуршанием бобинного магнитофона, и двое людей - никогда один и никогда трое (исключением являются чукчи в юрте, которые по причине языкового барьера и географической отдалённости могут считаться не людьми, а деталями пейзажа). Никто никогда не узнает, и даже не позвонит, а если и позвонит, то не рано, а когда идиллия уже рухнет с приходом утра. И потихоньку подкрадывается паранойя, страх гибели этого тихого счастья для двоих, так что лучше, если партнёрша мертва или хотя бы крепко спит. Это не меньший ужас, чем быть игрушкой ветра, но ужас с противоположным знаком - ужас от собственной крохотности, от бессилия перед "ветренным городом", если в таких условиях складывается счастье - это чудеса, а то, что оно так хрупко - это закономерность, и как результат - уже упомянутая паранойя.

 Целая группа текстов являет собой промежуточную стадию (вернее, они все - промежуточная стадия, но эти особенно =)) ). Это и "Рыжее солнце", и "Чужие звёзды", и, главное - "Море". Полёт на блестящем вертолёте ВДВОЁМ, прочь от тёплых каминов и вязаных носков к грибным полям, он оптимистичен, если бы не все другие тексты, а так - стилизация под детскую песню, под наивность, попытка (удачная) притвориться, что не знаешь, в чём тут подвох. Аналогичная ситуация с "Чужими звёздами", которые ещё ближе ко второй группе текстов, к интимной обстановке, к "Мурашкам" (упс, это уже ко второму альбому). Тут уже не прокатит детская непосредственность, тут уже фантазия ищет нереальные пути к бегству - на шапку Земли, на другую планету, дальше, прочь, повествование в форме самоубеждения, тут же прилечу я к тебе, да, так и будет, ...

 "Море" в такой ситуации являет собой воплощённую концепцию альбома, объясняя причину полёта в открытое пространство всё тем же - любовью, и гибель героя в пространстве любви, как альтернативну гибели самой любви в пространстве мира.

 Особняком стоят "Марочка" и "Ты и Он", не вписываясь в идею целиком, касаясь её лишь краешком, боком, зарисовки боковым зрением, случайные кусочки интерьера, подробности, не относящиеся к делу. Не зря "Марочка" - чужой текст, а "Ты и Он" не пронумерована.

 Прошу понять правильно, я не утверждаю, что Егор продумывал всё это, когда писал. Но раз так получилось (ИМХО), значит, именно это и рисовалось в его голове, сознательно или несознательно.

 

 Уфф... Вот...