СКИНХЕД НА ЗАВАЛИНКЕ

(история создания песни «Выключатели»)

 

В самом разгаре рабочего дня и, можно сказать, в самой середине рабочей недели на завалинке возле избы сидел Скинхед средних лет и сочинял песню… Он уже решил про что будет песня, но никак не мог решить как она будет звучать (песня задумывалась как нечто любовно-лирическое, и в то же время воспевающее красоту и родного села). В руках у него была дедова гитара, у которой он свинтил одну струну, а сам из себя Скинхед был до изумления тощ и непрезентабелен. Нет, он был далеко не страшен или  некрасив… просто он был Скинхед, а Скинхедов в этом селе больше не было ни одной штуки.

     Скинхед нежно и одновременно настойчиво водил пальцами по шести оставшимся струнам и что-то навывал себе под нос. Что-то вроде: «Эй вы там, в экскаваторе, дайте мне барбуляторы…». Очевидно, слова, ему не очень нравились, потому что временами он вскакивал с завалинки, крутился на месте и бил себя рукой по лбу, приговаривая не вполне объяснимые вещи… Но так как Скинхед был человеком творческим, он считал своим долгом дописать песню до конца, поэтому вволю накрутившись он снова садился и продолжал бренчать и скулить. Так продолжалось несколько часов, пока невдалеке от завалинки не нарисовался сельский Бабник.

     Бабник был весел, небрит, и явно скучающ.  Делать ему в середине дня было нечего, потому что по бабам он начинал ходить только с наступлением сумерек. Бабник сел на завалинку рядом со Скинхедом и стал слушать. Скинхед пел:

 

…я достал кирпичи, они тяжелы,

они так прочны, и выглядят круто…

 

     Бабник никогда не слышал таких странных песен. Ему не то что бы уж очень не понравилось, он был просто немного озадачен: как можно петь про какие-то там кирпичи, если в сумерках водится столько баб. Когда Скинхед допел, он пристально посмотрел в его наивные глаза, потом сплюнул в сторону, ничего не сказал, и пошел к своей избе дожидаться вечера. Скинхед остался сидеть один, несколько озадаченный. Он был уверен, что сочинил классную песню, и очень удивился: почему бабник не стал под неё трясти головой и вообще всячески колбаситься.

     Скинхед удрученно сидел, и вполне серьезно подумывал о том, что бы бросить к черту писать музыку, раз её на селе никто не понимает, но тут из-за сарая вывернул местный Маляр. На его голове была драная панама, а во рту – соломинка. Маляр был одним из тех людей, кто мог выслушать, высмотреть и вынюхать все, что угодно, потому что постоянно пребывал в какой-то творческой прострации. Не так давно Маляру поручили оформить сельский клуб. С тех пор его прострация стала в несколько раз глубже, да и качественней обычной. Он присел рядом со Скинхедом и чуть заметно кивнул головой. Иногда Маляр таким образом здоровался с не очень важными и уважаемыми людьми, но Скинхед понял этот жест по-своему и на радостях затянул:

 

И даже трактора нет, а я так хотел

Начать пахать  поле на тракторе с плугом…

 

Когда он допел всю песню до конца, то заметил, что Маляр тихо заснул, выронив изо рта соломинку, и выпустив тоненькую струйку слюны, а перед завалинкой нарисовался сельский Пьяница-Дебошир, который громко хлопал в ладоши и, слегка смущаясь и кривя физиономией, кричал: «Б-б-браво». Пьяница-Дебошир совсем недавно проснулся после небольшого дебоша, и не вполне ориентировался в окружающем пространстве, но Скинхед этого не знал, и, решив, что у него наконец-то появился настоящий, преданный фанат, начал петь уже сочиненную песню с начала… Лицо Пьяницы-Дебошира расползлось в искренней и добродушной улыбке, а сам он начал шевелить губами, делая вид, что уже знает все слова наизусть и подпевает. Но не успел Скинхед допеть до слов: «…карамелью заляпан я…», как перед завалинкой возник сельский Электрик. Он был зол, упитан и склочен…

-        Да где ж не вас выключателей-то напасешься, пиж-жоны!!!  

 

RUSSEL

 

03.09.2003